Как особое сословие, имевшее в своей основе здоровое государственное начало, казачество, конечно, не могло оставаться в стороне от активного участия в Белом движении. Не будет преувеличением сказать, что без казачества как базы не было бы и Белого движения. Не случайно первыми очагами антибольшевистского сопротивления еще осенью 1917 г. стали земли Донского, Кубанского, Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Это произошло исключительно благодаря антибольшевистской позиции войсковой элиты – офицерского корпуса, сохранившего свой кадровый состав, а также казаков-стариков. Но основная масса молодых казаков, возвращавшихся с фронтов Первой мировой войны, не хотела даже слышать о возможности вооруженной борьбы с самопровозглашенной властью, заняла выжидательную и даже пробольшевистскую позицию, оставив своих атаманов практически одних в борьбе с захватившими власть большевиками.
В результате большевикам зимой 1918 г. удалось взять казачьи земли под свой контроль. Начинается ущемление прав казачества, разворачивается беспощадный террор против не желающих подчиняться. Такой подход к военизированному и привилегированному сословию приводит к масштабным восстаниям, а затем, как правило при помощи внешних сил (чехословаков, добровольцев), к освобождению казачьих войск от красных и восстановлению прежнего порядка управления.
Антинаучным следует считать заявление канадского историка Н. Перейры о том, что якобы примыкание казаков к белым способствовало дискредитации последних из-за ассоциации казачества в крестьянском населении с исполнителями полицейских функций при старом режиме2470. Как известно, на стороне большевиков выступили самые разнородные элементы, в том числе маргинализированные и откровенно уголовные – большую степень дискредитации трудно себе представить. Тем не менее все это не лишило красных победы в Гражданской войне.
После освобождения казачьих территорий на них создаются уже близкие к регулярным казачьи вооруженные формирования, однако и сами казаки, и выразители их позиции атаманы в новых условиях преследуют свои собственные цели, далеко не всегда совпадающие с государственными задачами антибольшевистской России. В наибольшей степени негативные последствия этого, вылившиеся в сепаратизм и атаманщину, проявились на неподконтрольных белому центру окраинах – Дальнем Востоке, Семиречье, Кубани. В меньшей степени это было присуще остальным казачьим войскам.
Разумеется, какой-то костяк казаков являлся непримиримым по отношению к красным (по моим расчетам, в Оренбургском войске – не более 30 % воюющих). Настроенные таким образом непримиримые активно участвовали в антибольшевистском сопротивлении на всех его этапах, героически боролись и в конце концов были вынуждены уйти в эмиграцию (для примерного выявления этой цифры по всем войскам необходимо установить численность казаков-эмигрантов мужского пола, оставшихся за пределами Советской России и не вернувшихся на родину в первые годы эмиграции). На долю этих людей выпали наибольшие тяготы и страдания. Выдающуюся роль в борьбе с большевиками сыграл офицерский корпус казачьих войск, практически все представители которого приняли участие в Гражданской войне на стороне белых и своим примером способствовали притоку в белый лагерь значительной массы рядовых казаков. В значительной степени это объясняется тем, что за годы Первой мировой войны казачество, в отличие от регулярной армии, смогло сохранить своих кадровых офицеров. Отмечу, что в годы Гражданской войны в рядах белых армий находилось подавляющее большинство лиц войскового сословия. Нельзя отрицать и такое явление, как красное казачество, но оно являлось крайне немногочисленным, и основу его, по утверждению одного из современных исследователей истории казачества, составляли добровольно расказачившиеся деклассированные элементы2471.
На начальном этапе гражданского противостояния (1918 г.), когда белые армии находились в стадии зарождения, казачество сыграло колоссальную роль, дав белым значительное преимущество, особенно в подготовленной стратегической коннице, наличие которой в условиях маневренной войны было трудно переоценить. В белых армиях юга России процент казаков был очень высоким (61 % боевого состава Вооруженных сил на Юге России, по данным к 5 января 1920 г.2472, 65 % личного состава знаменитых «цветных» полков в начале 1919 г.2473).
Однако большинство казаков не относилось к числу непримиримых и было готово воевать только на территории своих войск, причем при наступлении, как и при отступлении, эти люди всеми способами уклонялись от участия в вооруженной борьбе.
Таким образом, фактически казачество в период Гражданской войны не доросло до четкого понимания общегосударственных задач и значения борьбы с большевиками, за что сполна поплатилось как в ходе самой войны, так и в дальнейшем. В среде рядового казачества активное нежелание драться «за мужичьи выгоды» вызывало пробольшевистское настроение крестьянства соседних губерний и областей, а также связанную с этим боязнь за свои семьи, оставшиеся в станицах. Судя по всему, казачьи войска также не имели руководителей, способных справиться с казачьей массой и жестко подчинить ее своей воле. Не смогли этого осуществить и белые вожди, что, видимо, следует считать одной из основных причин поражения Белого движения. Между тем только при жесткой завистимости от центра и контроле казачество могло быть эффективным. Фактически же казачьи войска периода Гражданской войны являлись полунезависимыми автономными республиками, считавшимися с решениями центра лишь постольку, поскольку эти решения их устраивали.
В итоге в Гражданскую войну казачья альтернатива оказалась несостоятельной. Большинство казачьих атаманов этого периода – главных выразителей настроений казачьей массы – были фигурами малопривлекательными. Малопривлекательной была и позиция самого казачества. Не случайно многие мемуаристы отмечали, что в условиях ослабления контроля центра казаки превращались в деструктивную массу. В данном случае вполне уместно провести параллель с действиями казачества в Смуту XVII в.
Свою негативную роль сыграло и некоторое недоверие к казакам со стороны белого командования, которое так и не решилось сделать ставку на казачество и поддержать его необходимыми пополнениями и техникой в самый напряженный период борьбы. Казаки востока России (в первую очередь Уральского и Оренбургского казачьих войск, на долю которых и выпала здесь основная тяжесть вооруженной борьбы с красными) оказались фактически брошены и предоставлены самим себе. После незапланированного, как утверждают некоторые мемуаристы, отхода на Оренбург 2-й Сызранской стрелковой дивизии полковника А.С. Бакича при отступлении белых с Волги в октябре 1918 г. ни Юго-Западная, ни ее преемница Отдельная Оренбургская армии до мая 1919 г. не получили в свое распоряжение ни одной воинской части (пожалуй, кроме 42-го Троицкого стрелкового полка). Более того, из армии был изъят целый армейский корпус (того же А.С. Бакича), кадровая бригада, казачий полк и авиационный отряд. Все это формировало в казачестве чувство одиночества в борьбе с превосходящим противником. Присутствие даже незначительных контингентов союзников или небольших частей других казачьих войск могло бы полностью изменить ситуацию, дав понять казакам, что они не одиноки в своей борьбе. К тому же при умелом использовании (в качестве армейской конницы, а не территориальных частей) казаки могли дать прекрасный боевой материал (и давали его2474, но в меньшем количестве, чем могли бы).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});